Методы воспитания «беспризорника»
Полноценно видимся с сыном только вечером и то перед сном. Утром через полураскрытые веки мы узнаем друг друга плохо и без радости, потому что в это время просыпается ровно столько сосредоточенности, сколько хватает на автоматические ползающе-тянущие собирательные движения: на радость общения их обычно не хватает. Когда активность оживает, нам уже только остаётся пожелать друг другу хорошего дня.
В то время, когда у сына уроки, можно спокойно заняться своими делами, а вот когда они заканчиваются, мамино внимание тут же активизируется в самом распространённом методе современного воспитания под названием «телефон — координация действий». Результат этого метода в том, что ребёнок очень быстро становится самостоятельным и уверенно принимает собственные решения. Первое из них – отключить телефон.
После работы у изнервничавшейся родительницы есть только одно желание: скорее добежать до дома, увидеть ребёнка. Отрадно, если удаётся среди гурьбы мальчишек на детской площадке узнать своего до неузнаваемости чумазого отпрыска, на удивление живого и невредимого, к тому же ещё и неимоверно счастливого. Метод воспитания резко переходит в поцелуично-обнимательный, умывательно-стирательно-переодевательный, сопровождающийся слёзными поучениями и наставлениями о том, как опасно для детей отключать телефоны.
С помощью подруги восстанавливается хронология действий ребёнка, отключённого от источника контроля. Оказывается, в магазине она сильно удивилась, когда в каком-то, жалкого вида мальчишке, узнала моего сына. Он стоял спиной к ней и старательно отсчитывал мелкие купюры, заработанные за десятки, чтобы купить не какие-то там сладости, а пельмени. «Бедный ребёнок, – подумала моя сентиментальная подруга. – Тебе нечего кушать? И некому приготовить? – превратилась она в сочувствие и доложила бедняге недостающие 200 рублей, приблизилась, чтобы приласкать – и содрогнулась, – Это ты?!». «Да, это я, – уверенно ответил «беспризорник». – Мама заставляет меня есть котлеты, а пельмени называет бесполезными. А я люблю именно пельмени. Сегодня у меня хорошие оценки, и я заслужил их! Я тайно от мамы попросил бабушку научить меня варить пельмени. Не бойтесь (любимая его фраза), я справлюсь», – шепнул он на ухо тёте и вприпрыжку удалился…. Следы кулинарии и самозабвенной трапезы виделись повсюду.
После убедительного продолжительного объяснения сыном, почему пельмени такие вкусные, и обид на мамино недоверие и её больное воображение он приступает к подготовке уроков. В это время ребёнка тоже нечётко видно, как деталь жанглируемых предметов, среди которых метла, кастрюли и щётки – приспособления, помогающие ликвидировать плоды удалённого маминого воспитания и сыновней самостоятельности. Среди этих предметов время от времени мелькают книжки и тетрадки, сопровождающиеся умоляющим взглядом, просящим одобрить результат непосильного труда, воплощённого в кривые строчки. После тяжкого перенапряжения малыш обоснованно просится во двор, и теперь метод воспитания заключается в слушании: улавливании за окном его голоса – свидетельства его здравия и близконахождения. «Всё, завтра возьму отгул и займусь воспитанием!» – родилось оправдательное решение.
Утро прошло по традиционному неосознанному плану. Четыре часа спокойных домашних хлопот и подготовки к воспитательному процессу. Ребёнок явился не один. Удивлённый, что мама дома, быстренько вытолкал друзей за дверь и, играя раскаяние, пояснил, что он забыл, что во время отсутствия взрослых в дом детей приводить нельзя. После настоятельных указаний он долго умывался, складывал свою одежду, волок из прихожей рюкзак, прибирал в комнате. Исполнив все поручения, попытался усесться за компьютер, но, услышав запрет, обречённо раскрыл книгу. Процесс подготовки уроков затянулся надолго, с несколькими переписываниями и переделываниями, повторениями, каплями валерьянки и слезами. Когда после пережитых учений и наказаний мы не оказались в психбольнице и смогли расслышать за окном зовущие детские голоса, настал час спасения. Но ненадолго. В песочницу, как назло, привезли свежий песок. И, естественно, мой сын моментально превратился в каток: вытянулся, лёг на песочную горку и стал утрамбовывать её своим невесомым весом. После того, как удалось его откопать и отмыть, снова наступила изнурительная пауза мучительного искупления: тихого сидения в комнате за книгой. Когда прощение было вымолено, снова настал недолгий релакс, который прервал звонок ещё одной выходной мамы-соседки с претензией об оплёванном моим проказником её ребёнке. В ходе долгих нервных разбирательств, кто на кого плюнул первым, к счастью, выяснилось, что зачинщиком плевательно-обзывательной игры были не наши дети, а другой мальчишка. Преодолев очередное наказание за подчинение нехорошему влиянию, сын выскочил на улицу и, видимо, чувствуя непродолжительность своего там пребывания, решил взять от времени всё. Генерируя интерес и энергию, увлекая за собой толпу, он взобрался на высокий земляной холм и, перепутав от экспрессии зиму с летом, стал скатываться с горы. Потом, поддаваясь летящей энергии, оказался верхом на высоченном железном турнике и там затеял самурайскую битву. Услышать уже охрипший мамин голос было, без сомнения, сложно, да и не выгодно, потому что это сулило позорным поражением и очередной расплатой. Когда самурая всё-таки удалось затащить в дом, наказывать уже было некого. Он медленно пережёвывал пищу под привычный за день аккомпанемент маминых нравоучений, еле осилил процесс умывания, дополз до кровати и, не найдя сил раздеться, впал в сон младенца, успев только пробормотать успокаивающее: «Мамочка, не бойся, завтра я буду хорошим. Тебе завтра обязательно нужно пойти на работу, потому что не работать – это плохо».
Несмотря на ровное детское сопение, мой воспитательный процесс ещё не был закончен. Я долго сочувствовала учителям, попыталась договориться с путёвкой в детский лагерь, желательно на три месяца разом, и записать сына во все существующие секции и кружки. По причине временного отсутствия объекта наказаний, пришлось обвинить мужа в безразличии к семейным проблемам, безжалостно отреагировав на его хроническую озабоченность делами и усталость.
Ночью не спалось. Я подошла к детской кроватке, нежно поцеловала сыночка, попросила простить за вынужденную постоянную занятость мамы и папы, методы современного воспитания, его несвоевременную самостоятельность… и пообещала завтра обязательно приготовить пельмени.
Татьяна СТАДОЛЬНИК.
