Полку Героев Социалистического Труда в Докшицком районе прибыло

Собирая материал для биографического словаря «Беларусь – России и миру» отрабатывал списки Героев Социалистического Труда на предмет принадлежности к Беларуси. И вот – удача! Находка! И для меня, и для района! Выявлен еще один Герой Социалистического Труда, который родился и учился в Докшицком районе. Вдвойне ценно, что он – мой земляк!

В рядах Героев Социалистического Труда, родившихся в Докшицком районе (В.К. Бабич, И.П. Каминская, Н.В. Карпович, И.Д. Янковский), заслуженно занял свое место Антон Андреевич Крикун — советский птицевод, кандидат сельскохозяйственных наук, Герой Социалистического труда (1952).

С интересом читаю и перечитываю автобиографию Героя, любезно переданную мне потомками (сохранено авторское написание и название населенных пунктов), и все чаще прихожу к мысли, что ее было бы правильно и своевременно издать и изучать в школах современным ученикам – из босоного детства – лучше не напишешь.

«… Родился я 1 мая (по старому стилю) 1897 г. в деревне Загоряны Докшицкой волости, Борисовского уезда, Минской губернии (ныне не существует, находилась на территории современного Докшицкого района Витебской области Белоруссии) в бедняцкой крестьянской семье. Родители мои: отец Крикун Андрей Иванович (1869-1945) и мать Евгения Семеновна (1870 г. рождения), уроженка деревни Ольховка Парафиановской волости Вилейского уезда, Виленской губернии, девичья фамилия Митько, были неграмотные. Своего сельского хозяйства у родителей не было, поэтому они вынуждены были работать запашниками (особый вид батрачества в Белоруссии).

… Хлеба не хватало до нового урожая. Чтобы протянуть на большее время свой хлеб, зерно молотили цепами и не отсевали мелкую мякину. Намолоченную массу высушивали в русской печи, толкли в ступе и после этого мололи на ручных жерновах (жернова делал мой дедушка по матери Семен Мартынович Митько). В муку с остью добавляли вареную картошку и из этой смеси выпекали хлеб. Хлеб из такой смеси внешне выглядел очень страшным: выражаясь образно, по нему черт босой проходил с трудом, а его ели взрослые, дети и старики. Ости хлеба занозили десны, небо, но это не было смертельным. Были годы, когда и такой хлеб нормировали. Каждому из членов семьи отец выделял по куску хлеба, когда садился за стол. В остальное время хлеб хранился под замком.

… Я помню, когда в нашей деревне многие избы топились по-черному: в печи не было трубы, весь дым шел в комнату и выходил из нее в дверь. Два года в такой избе жила и наша семья. Зимой по низу через открытую дверь поступает морозный холодный воздух, а сверху выходит дым. Во время топки печи ребята находятся на низких полатях в бездымной холодной зоне, одетыми в лохмотья. Когда замерзали ноги, их по стене поднимали в теплую дымную зону, а голову держали в бездымной, опершись руками на полати. И когда оканчивалась топка печи и дым выходил из избы, ребята сломя голову мчались на теплую русскую печь. Для детей и стариков русская печь в зимнее время была любимым местом, на ней они проводили большую часть суток.

… В школу я пошел, когда исполнилось 8 лет. Жили мы тогда в 2 км от Паралищ, где находилась земская школа. Высоко ценю сознательность отца. Выбиваясь из последних сил, он определил нас с братом  в школу. Ведь надо было пасти скот и присматривать за меньшим 4-летним братом, к тому же нужна была одежда и обувь – при большой бедности все это было сложным делом.

…Большое впечатление произвел учитель, в моем представлении это был кумир, которому я беспрекословно подчинялся и поклонялся. В одной классной большой комнате размещались 4 класса. Один учитель вел занятия с 4 классами. Конечно, от учителя требовалась виртуозность, чтобы поддерживать дисциплину. Дисциплина в классе в то время поддерживалась довольно суровыми методами: нарушителей дисциплины драли за уши, причем не жалея. За ушами кожа часто не выдерживала и лопалась, впоследствии образовывался рубец (струп); ставили на колени на час, а особо «отличившихся» и на больший срок, оставляли без обеда, а особо шаловливых учеников били линейкой по «лапе» (по ладони руки). Физическое наказание применялось также за неподготовку уроков. Тогда вместо оценки знаний по пятибалльной системе в начальных школах применяли физическое воздействие на ленивых учеников.

…Ежедневно в школу и из школы с братом ходили пешком. В большие морозы, когда был встречный ветер, иногда даже обмораживал ноги. В Порплищевской школе учился я один год. На второй год я был определен в Гнездиловскую школу вместе со старшим братом. При школе было общежитие для учеников, далеко проживающих от школы. В этом общежитии жили и мы с братом. Общежитие представляло одну большую комнату с русской печью. От печи вдоль стены были устроены нары, на этих нарах и спали ученики. Общежитие обслуживали учащиеся: топили печь, подметали, мыли пол. Пищу для себя готовили также сами.

…В субботу после окончания уроков обычно уезжали и уходили домой. Несколько раз возвращаясь из школы домой, попадали под большие метели, еле живые возвращались в родную избу. Два мальчика, наши дальние родственники из другой деревни, идя из школы домой, попали под буран, замерзли в пути.

…Из Гнездиловской начальной школы я перешел в Докшицкую, находившуюся  в 3,5 километрах от нашей деревни. Ходили в школу пешком. В то время во всей деревне не было часов. До рассвета время определяли по пению петухов.

…Из Загорян в Докшицы дорога проходила возле леса. Однажды я и Юлия шли рано в школу, подойдя к лесу, заметили у дороги какие-то силуэты, но мы продолжали приближаться к ним. Силуэты задвигались, и тут только мы узнали, что это волки. Мы перепугались, остолбенели, не могли сойти с места. Волки спокойно, гуськом один за другим, стали удаляться, их всего было 5 голов. И когда они скрылись в лесу, мы быстро пошли по направлению к школе, хотя до школы в 3 раза было дальше, чем до дома, однако мы решили не срывать занятий.

…Осенью 1910 года я без всякой дополнительной подготовки поступил в Докшицкое высшее начальное училище. Не легко было совмещать учебу и работу и к тому же ежедневно ходить пешком в училище. Отец, будучи сам неграмотным, плохо уяснял учебный процесс. Он считал, что все обучение должно проходить в часы занятий в школе, а дома, вне школы, надо заниматься хозяйственными делами: кормить и поить скот, носить на коромыслах ведрами питьевую воду за полкилометра, пилить и колоть дрова. Но самым обременительным была молотьба цепами. Весь хлеб молотили зимой цепами, причем ночью, так как днем надо было зарабатывать деньги извозом: отец ежедневно зимой возил купеческий лес на железнодорожную станцию «Парфианово». Когда первый раз запевал петух – это обычно было в 1 – 2 часа ночи – вставали с отцом и шли молотить. Смертельно хотелось спать, тяжело было махать цепом, обычно эта работа продолжалась до 7 часов утра. В 7 часов умоешься, поешь на скорую руку и идешь в школу.

… Высшее начальное училище я окончил в 1914 году. Помню, с большим волнением я получал аттестат об окончании из рук инспектора Антипа Григорьевича Юревича. В моем представлении этот аттестат был путевкой в иную жизнь, чем та, в которой жили все мои предки. Испокон веков предки занимались крестьянством: дедушка и более отдаленные были крепостными помещика Заблоцкого, жили в большой нужде. В большой бедности жили и мои родители, и большинство близких родственников, чему был свидетель я сам. Жизнь даже самых бедных служащих с моей точки зрения была лучше бедных крестьян…».

После окончания Докшицкого высшего начального училища Антон поступил на Свинцанские двухгодичные педагогические курсы, участвовал в Первой мировой войне солдатом в Морской крепости Императора Петра Великого в Ревеле (Эстляндская губерния).

В 1918 году добровольно вступил в ряды Красной Армии, принимал участие в боях за Советскую власть на Донбассе, в боевых действиях против Польши. Был интернирован поляками, вырвался из плена, пробрался в родные места, которые вскоре перешли под юрисдикцию Польши. Работал на лесоразработках. Дважды арестовывался польскими властями, но освобождался под поручительство сельского схода. В 1923 году бежал в СССР, к родственникам на Кубань. Закончил Московский зоотехнический институт птицеводства. Трудился на Воронежской опытной птицеводческой станции. В годы Великой Отечественной войны эвакуировал скот с территории Воронежской области, которой угрожала немецкая оккупация, занимался продовольственным обеспечением фронта. В мае 1945 года пришел на работу старшим зоотехником птицесовхоза «Загорский» в городе Загорске Московской области.

С 1952 года – заведующий отделом кормления в Научно-исследовательском институте птицеводства ВАСХНИЛ Минсельхоза СССР. Занимался разработкой актуальных вопросов рационального кормления, содержания и развития сельскохозяйственной птицы. 12 августа 1975 года ушел из жизни. Похоронен на Старом кладбище Сергиева Посада.

Достигли больших успехов в науке его сыновья.

Геннадий – инженер-конструктор, лауреат Государственной премии СССР за создание специальной оборонной техники. Владимир – доктор ветеринарных наук, профессор.

Братья Антона  Игнат и Алексей всю жизнь прожили на хуторе Озерцы возле Красного Березино (в 1943 году хутор сожгли фашисты). У дочери Игната Евдокии –  дочь Данута Должук (Ковалевская) до сих пор проживает в селе Красное Березино. Ухаживает за могилами предков. Дочь Алексея – Валентина Таргонская, жила в доме своих предков в том же селе. Ей сейчас более 90 лет, живет у дочери в Воронеже. 3 июля, в День Независимости Республики Беларусь, я приехал в д. Красное Березино, повстречался с Данутой Должук и, к большой радости, встретился с Валентинй Таргонской, она с дочерью Ларисой на лето приехала из Воронежа в дом своего детства. Прошлись потихоньку по улице Молодежной, посетили кладбище, где похоронены предки.

Чтобы подготовить этот материал, пришлось в течение 2022 года провести большую поисковую работу по установлению родственников Героя. И снова удача! В Учительская газете (Российская Федерация) от 18 октября 2022 года читаю статью об учительской династии Крикунов – Щалпегиных – Кривенковых, которые работают в московской школе № 518. Знакомая фамилия – Крикуны. Еду в школу. Встречи и беседы с Щалпегиной Ириной и Кривенковой Людмилой. Они – дочери Владимира Антоновича Крикуна, представители династии учителей, которая берет начало с конца девятнадцатого столетия от своего деда Антона Андреевича.

С детства мечтали стать учителями. И стали учителями высшей квалификационной категории, в разные годы возглавляли методические объединения. За много лет работы в школе выпустили несколько поколений учеников, которым старались привить трудолюбие, усидчивость, порядочность, способность рассуждать, анализировать, мыслить. По их стопам пошли их дети, они работают в родной школе, где учились – Ксения Акимова и ее двоюродный брат – Алексей Кривенков. Учат они новое поколение малолетних Крикунов – Щалпегиных – Кривенковых, которое планирует также связать свою жизнь с педагогической профессией и работать в этой школе.

Живут потомки Крикунов в Москве, на Кубани, в Санкт-Петербурге, Сибири, Краматорске. С каждым годом крепнет мечта – собраться на родине предков, прикоснуться к истории своего рода, вдохнуть воздух малой Родины, окунуться в атмосферу исторического дома, где родился их дед, пройтись по земле, где раньше была деревня Загоряны, откуда был перекатан дом их прадедов, поклониться могилам родственников, похороненным на Березинском кладбище…

 Николай Печень, уроженец

д. Будиловка, доктор
исторических наук, профессор.

Пообщался с руководством района. Решили организовать оформление стенда, посвященного знаменитому земляку, и экспозиции в Бегомльском  музее народной славы, пригласить потомков на открытие. А еще у меня мечта, чтобы наши земляки – московские учителя – провели Урок памяти в Докшицкой средней школе, где учился их прадедушка. А Докшицкая СШ № 1 и 538-я Московская школа подружились и стали побратимами.

Малая Родина ждет Вас. Поторопитесь!